Этот сон был очень коротким, но, возможно, наиболее красочным из всех. Как только N закрыл глаза, он погрузился в космическую пустоту, где не было ничего, кроме мрака, да и тот, по сути, являл собой не более чем отсутствие света. В таком состоянии небуддистского небытия он пробыл довольно долго, вплоть до того момента, как где-то далеко впереди замаячила красная точка и стала стремительно приближаться, неуклонно увеличиваясь в размерах. Не прошло и пяти секунд (во всяком случае, так показалось N), как точка превратилась в довольно странное существо, тело коего было составлено из двух букв: «с» и «я», слитых воедино и так невыносимо пламенеющих в отраженном свете уж неизвестно какого светила, что в голове N сами собой зазвучали поднятые со дна памяти слова: «В чешуе, как жар, горя…».

Однако, ему не удалось завершить эту дважды уместную цитату, поскольку мифическое существо, злобное порождение Морфея, изобразило гримасу отчаяния и, в бешеном ритме шевеля всеми тридцатью тремя своими конечностями, похожими скорее на редкую шевелюру, страшным голосом возопило: «СЯ-А-А…», и эхо, многократно отраженное и усиленное, разбудило нашего сновидца, погубив таким образом своего родителя.