Девятого числа девятого месяца девяносто девятого года начинаю я этот роман с намерением закончить его в триста девяносто семь дней. Не имея пока ни ясной идеи, ни плана повествования, я уже могу видеть своего будущего читателя – ведь вот он, идет во мраке улицы, не думая о том, что оставляет позади, не оглядываясь, и лишь на какое-то мгновение падает на него свет из моего окна. Да и то, вижу я только половину его лица, как и он потом прочтет только половину моей книги, и половину моих чувств найдет в своем сердце.

Тепло пока за окном, но ветер уже начал бросать пыль в воду, и небо с каждой ночью поднимается все выше и выше, так что и детям скоро будет до звезд не достать. Картины постепенно желтеют, как старые газеты, новости приходят словно издалека, старые друзья все реже нас беспокоят, уступая свое место воспоминаниям, а новых мы уже не ждем. Однако не все люди таковы, и порой среди знакомых лиц увидишь одно, на котором не прочтешь прошлого, а только настоящее брызнет на тебя в их взгляде. Они сами как звезды, и им не нужна другая высота, мы же вольно или невольно вращаемся в их поле притяжения, ни для чего, просто в силу некого внутреннего закона. Таков и герой этой книги, человек, сильно повлиявший на мою судьбу и оставивший глубокий след в жизни многих, знавших его. Для нас, живущих своей историей, черпающих силу во вчерашнем дне, он, в соответствии с правилами согласования времен, представлялся человеком из завтра, и вместе с завтра он лишь изредка появлялся где-то неподалеку, искал чего-то, и, не найдя, снова исчезал, уходил вперед. По этим кратким его визитам, как по меткам, любой из нас мог бы пробраться к той же реальности, и некоторые пытались это сделать, но нельзя летать, твердо стоя ногами на земле. Я тоже был в числе тех, кого можно было бы назвать учениками Ветра (так его обычно звали).