С неба медленно падал снег, и от этого было особенно тихо. В воздухе кружили белые искорки, сквозь которые все казалось нарисованным – улицы, дома, деревья, фонари и облака, сквозь которые не пробивался свет полной луны. Если бы только не скрип шагов! И она остановилась.

Да, все нарисовано. Она стоит в центре огромной панорамы, на которой художник изобразил несуществующий мир. Впрочем, если стоять на месте, то рисунок стремительно приближается, и до него почти удается дотянуться рукой. Какой он чудный! Художник, наверное, вложил в него все чувства, на которые был способен. Черно-белый пейзаж, где контуры зданий только намечены на снежной равнине, желтые фонари на темно-синей полоске горизонта и сумеречные переливы серого и голубого под куполом. В свете падающих снежинок краски оживают, но картина по-прежнему неподвижна…

Она опустилась на колени, чтобы под другим углом посмотреть на картину. Ничего не изменилось. Тогда она откинулась назад и легла спиной в снег, слегка отстранив руки от тела. Вскоре ей стало казаться, что она стоит у белой стены, а панорама по чьей-то нелепой прихоти повернулась на девяносто градусов. Хорошо бы пройти хотя бы несколько шагов вперед, подойти ближе к небу.

Внезапно снежинки резко взмыли вверх, вертикально вверх мимо ее лица, и воздух наполнился шорохом и шелестом. Она попробовала распрямить согнутые в коленях ноги, но отпрянула назад, потому что ветер резко швырнул ей в глаза целый сноп искр, потом все же снова встала на колени.