Как-то, в очередной раз выпадая из окна пятого этажа, профессор Плейшнер подума: "Какого черта! Почему надо все время падать, а если действительно надо падать, то почему именно мне!?" Легкая волна догадки о всеобщей несправедливости закралась в его душу, и, не долетев до злополучной мостовой несколько метров, профессор плюнул на все и пошел домой, где его ждал доцент Плейшнер, его жена. Пироги были уже готовы, и чайник громко по-немецки пыхтел.

Однажды артист Куравлев снимался в роли Айсмана. Но по ошибке одел черную повязку на правый глаз вместо левого. Заходит он, значат, в кабинет к Мюллеру, а тот ему и говорит: "Руки вверх. Я уверен теперь, что вы русский разведчик. И вообще, вы еврей. Поэтому, точно руки вверх!" (Мюллер очень не любил евреев)". Тут Куравлев стушевался и вышел, а Мюллер прострелил две дырки в двери. Жалко, что этот кусок из фильма вырезали. Вот смеху бы было... А еще артист Куравлев снимался в фильме "Афоня".

Говорят, что в молодости Кальтенбрунер до смерти ненавидел свиней. Уж и неизвестно точно, почему. Бывало пойдет с авоськой в супермаркет, накупит там упаковок двадцать хорошей ветчины, да еще палку колбасы за 2 рубля 20 копеек, принесет все это дело домой, сядет за стол поудобнее, и как начнет тыкать колбасу вилкой, приговаривая :"Ах ты, свинья поганая! Вот тебе, вот. Гоп-гоп!" Очень нервничал. А иногда к нему в гости Штирлиц захаживал с намерением в картишки перекинуться, но, чтоб не вызвать подозрения, тоже хватался за вилку как истинный ариец. Тут они в четыре руки как начнут.., так, за столом, и завязалась их дружба. А в карты так ни разу и не сыграли.

Говорит как-то Александру Суворову его жена : "Послушай, муж. Докажи мне, что ты настоящий генералиссимус. Хоть через Альпы, что-ли, перейди, я не знаю!" Ну, а Суворову куда деваться, в те времена что женщина не попросит, все принято было исполнять. Пошел, значит. Взял с собой только несколько верных солдат, чтоб в пути было с кем побеседовать о вечном. Идут через Альпы, о вечном беседуют, вдруг видят, Монблан, Шамони, народу тьма. Дай, думают, глянем. Залезли на самый верх и давай на горных лыжах вниз слетать! Так понравилось, что некоторые кругов по двадцать сделали, а один даже норматив сдал какой-то. Хорошо, что в те времена в Шамони водку еще не продавали, а то там бы и зависли.

Доподлинно известно, что Герасим, в плюс ко своей немоте, был еще слеповат на оба глаза, сказать по правде, стенку от табуретки отличал с трудом. Обидел Бог мужика, зато умищем мощным наделил, без которого Герасиму была бы, ясное дело, крышка. Так вот, когда он встретил в поле собачку, то, разумеется, принял ее за корову, которая стояла рядом. Но, так как ко всякому роду животных испытывал он безграничную любовь, то ни минуты не сомневаясь, привязал собачку к поясу, полагая, что это корова, и повел домой. Стал бы он всякую собачку брать, от которой в доме никакой пользы. И имя дал соответствующее, коровье. Знал бы он, что на деле-то это собачка, так и имя бы дал нормальное, "гав-гав", или там "уау-уау". Что-нибудь в этом роде. Он же был не дурак, как мы теперь знаем. Весь дворовый люд над ним смеялся в голос, но, так как Герасим наш и со слухом имел серьезные проблемы, то поступал умно, и на их злостные выходки никакого внимания не обращал. И как он при этом еще на работу в солидном поместье устроиться умудрился, не понятно... Без мощного ума здесь точно не обошлось.